Афобазол при атопическом дерматите

Помимо аффективных нарушений, высоким аффинитетом к хроническим дерматозам обладают тревожные симптомы в рамках невротических, связанных со стрессом и соматоформных расстройств [Жукова И.К., 1986; Щербенко Н.Б., 1998; Львов А.Н., 2004; With­lock R.A., 1980; Linnet J., Jemec G., 1999]. По данным I. Annesi–Maesano (2006), уровень общей и ситуативной тревожности при атопическом дерматите выше, чем при бронхиальной астме. Многие авторы указывают на возможность стрессогенной (психогенной) провокации целого ряда кожных заболеваний, при этом реализацию психогенного воздействия принято считать од­ним из звеньев центральных механизмов классического патогенеза дерматозов [Скрипкин Ю.К. c соавт. 1999; Адас­ке­вич В.П. 2000; Львов А.Н. 2005; Czu­bal­ski K., Rudzki E., 1977].
Тревожные симптомокомплексы присутствуют в картине широко распространенных в общемедицинской практике нозогенных реакций, чаще всего возникающих при рецидивирующих, остро зудящих дерматозах, а так­же при локализации высыпаний на коже лица и открытых частей тела. Имеют значение острота возникновения высыпаний, их распространенность, тенденция к диссеминации, выраженность гиперемии и др. [Бело­усо­ва Т.А., Дороженок И.Ю. 2004].
Выраженность симптомов тревоги может варьировать в зависимости от вышеуказанных факторов и, в свою очередь, значительно осложнять течение дерматоза, что требует назначения анксиолитических препаратов дополнительно к проводимой терапии дерматотропными средствами. В литературе имеются данные о применении в психодерматологии производных бензодиазепина [Столбова С.В. 1989; Gupta М.А., Gupta A.K., 2000; Koo J.Y., Lee C.S., 2003]. Однако развитие нежелательных явлений (в том числе поведенческой токсичности) при использовании препаратов из группы бензодиазепинов, особенно в сочетании с базисной терапией антигистаминными средствами, существенно ограничивает их применение в дерматологической клинике.
Появление в клинической практике принципиально нового отечественного транквилизатора Афобазола, который относится к производным меркаптобензимидазола и не является агонистом бензодиазепиновых рецепторов, существенно расширяет возможности терапии психодерматологических расстройств тревожного спектра.
Целью настоящего исследования является изучение эффективности и безопасности Афобазола при терапии тревожных расстройств у больных дерматологической клиники. Исследование выполнено на базе межклинического психосоматического отделения при клинике кардиологии ММА имени И.М. Сеченова (руководитель – акад. РАМН, проф. А.Б. Смулевич) и клиники кафедры кожных и венерических болезней лечебного факультета ММА (зав. кафедрой – проф. О.Л. Иванов).
Материалы и методы
В выборку включались больные с тревожными расстройствами и сопутствующей дерматологической патологией, достигшие зрелого возраста (от 18 до 65 лет) и давшие письменное согласие на исследование.
В исследование не включались больные с умственной отсталостью, аффективной патологией, шизофренией, злоупотребляющие алкоголем и психоактивными веществами, с органическими заболеваниями ЦНС. Так­же исключались пациенты с тяжелым соматическим состоянием, не позволяющим использовать предусмотренные протоколом методы оценки психического статуса и верифицированными признаками гиперчувствительности к Афобазолу в анамнезе.
Процедура клинического обследования включала анализ психического и соматического состояния, субъ­ек­тивных и объективных анамнестических сведений, медицинской документации.
Для оценки состояния больных и действия препарата использовались следующие шкалы: Шкала общего клинического впечатления (CGI); Шкала тревоги Гамильтона (HARS). Применялся также опросник, определяющий дерматологический индекс качества жизни (ДИКЖ), состоящий из 10 пунктов и включающий оценочные показатели от 0 до 3 баллов с максимальной суммой баллов – 30; качество жизни пациента обратно пропорционально сумме баллов. Динамика дерматологического статуса оценивалась по дерматологическому индексу шкалы симптомов (ДИШС)1.
Эффективность Афобазола оценивалась снижением суммы баллов по шкалам HARS, ДИКЖ более чем на 50% в сравнении с исходными значениями, а также показателем эффективности служили баллы CGI («сильно выраженное улучшение» или «выраженное улучшение»). Безопасность и переносимость изучаемого препарата оценивалась по наличию нежелательных явлений, выявленных в результате спонтанных жалоб пациентов и целенаправленных вопросов еженедельно при обследовании на каждом визите. Побочные эффекты учитывались в «Форме нежелательных явлений».
Афобазол назначался курсами длительностью 42 дня (6 недель) в форме трехкратного суточного приема, независимо от приема пищи.
Начальная доза Афобазола составляла 30 мг/сут. При неэффективности терапии допускалось увеличение дозы до 60 мг/сут.
В ходе исследования исключалось назначение других психотропных средств. Все пациенты получали традиционную дерматологическую терапию: антигистаминные препараты, сорбенты, витаминотерапия; местное мазевое лечение и физиотерапевтические процедуры.
Характеристика выборки
В исследование было включено 30 больных с хроническими дерматозами (24 женщины и 6 мужчин) в возрасте от 18 до 65 лет (средний возраст – 38,7±7,8 года) и тревожными расстройствами. У всех пациентов было получено письменное информированное согласие до начала любых процедур, предусмотренных протоколом исследования. Социально–демографическая характеристика выборки представлена в таблице 1.
Психические расстройства в изученной выборке были представлены психогенными тревожными реакциями, относящимися по критериям МКБ–10 к расстройствам адаптации (F43.2).
Тревожные расстройства выявлялись у больных хроническими дерматозами (табл. 2).
У 11 пациентов изученной выборки выявлялись психогенные тревожные реакции, провоцирующие обострение дерматоза. Тревожные симптомокомплексы развивались на фоне различных психогений и служили провоцирующим фактором в манифестации/экзацербации дерматоза. Обострения кожного заболевания чаще возникали сразу же после стрессовых ситуаций (ссора с близкими, сдача вступительных экзаменов, дорож­но–транспортное происшествие, болезнь родственников). В преморбиде у пациентов с данными психогениями выявлялись черты невропатической конституции [Berthier P., 1875; Серебрякова Е.В., 2005] и психосоматической лабильности. Клиническая картина была представлена кататимными тревожными переживаниями, нередко сочетающимися с массивными соматовегетативными нарушениями, образующими общие симптомы с проявлениями дерматологической патологии (зуд, жжение, стягивание кожи).
Клинические проявления другой части психогений (19 набл.) были представлены тревожно–ипохондриче­скими, тревожными с выявлением социофобий и тревожно–депрессивными нозогенными реакциями. Изу­чен­ные нозогении формировались у больных с острым дебютом или длительным, упорным, рецидивирующим течением хронических дерматозов на фоне выраженного зуда, распространенных высыпаний с островоспалительными изменениями кожи в виде яркой гиперемии, отека, мокнутия, обильного шелушения, в половине случаев с локализацией сыпи на лице и других открытых участках кожи. В преморбиде пациентов преимущественно отмечались: психастенические (6 набл.), ши­зоидные (7 набл.), истерические (5 набл.) личностные черты.
В структуре тревожно–ипохондрических нозогенных реакций (9 набл.) доминировали тревожные опасения по поводу исхода кожного заболевания с фиксацией на телесных ощущениях, регистрацией малейших изменений в структуре кожных высыпаний, тщательным анализом результатов терапевтических мероприятий. Основным фактором, связанным с тревожными опасениями, становился поиск причин обострения болезни, которые, по мнению больных, кроются внутри организма.
Нозогенные тревожные реакции с выявлением социофобий (4 набл.) характеризовались тревогой, связанной с болезненным восприятием косметического дефекта, идеями неполноценности, обостренной стеснительностью по поводу утраты внешней привлекательности и избегающим поведением. При необходимости появиться в незнакомом обществе у пациентов возникал выраженный дискомфорт, нарастала тревога, неуверенность в себе, предпринимались попытки разными путями скрыть изъяны кожных покровов.
Тревожно–депрессивные нозогенные реакции (5 набл.) характеризовались незначительно выраженной гипотимией (сниженное настроение, плаксивость, раздражительность, плохой сон), капитуляцией перед болезнью, неверием в выздоровление, в возможное улучшение, в эффективность лечения даже при благоприятных объективных данных. Тревожные опасения касались не только реальных, но и маловероятных осложнений болезни, а также экстраполировались на возможные неудачи в будущей жизни в связи с болезнью.
Результаты
Полный курс терапии завершили 28 из 30 пациентов, что является высоким показателем для клиники психодерматологии. Связанные с приемом препарата нежелательные явления, отмечавшиеся на 1–й неделе лечения и послужившие причиной преждевременного прекращения терапии, регистрировались в 2 наблюдениях (головная боль – 1 набл., сонливость, слабость – 1 набл.). В других случаях (4 набл.) при приеме Афобазола отмечались головные боли (3 набл.) и сонливость (1 набл.). Данные побочные эффекты имели легкую и умеренную степень выраженности и полностью редуцировались на 2–3–й неделе терапии без коррекции суточной дозы препарата.
Клинический эффект при терапии Афобазолом отмечался уже к концу 1–й недели и достигал существенной выраженности к середине 2–й недели исследования. По шкале CGI клинически значимое улучшение зафиксировано у 22 (73,3%) из 30 пациентов. Сильно выраженное улучшение отмечено у 9 (30%), выраженное улучшение – у 13 (43,3%) пациентов. При этом у 6 (20%) пациентов с нозогенными тревожными реакциями с выявлением социофобий и тревожно–де­прес­сивными нозогенными реакциями, отнесенных к нон–респондерам, также регистрировалось незначительное улучшение состояния.
На момент обследования у пациентов изученной выборки средний стартовый балл тревоги по шкале HARS составил 24,7±1,2 (рис. 1). По завершении терапии доля респондеров по шкале оценки тревоги Гамильтона составила 70% от общего числа пациентов.
В 40% случаев для достижения положительного эффекта применялись более высокие дозы препарата – 50–60 мг/сут.
Клинический эффект Афобазола выражался, наряду с редукцией общего уровня тревоги, в дезактуализации стрессогенных кататимных переживаний, снижении интенсивности тревожно–ипохондрических опасений, редукции соматовегетативных расстройств. Позитив­ным терапевтическим фактором явилось постепенно развивающееся мягкое активирующее действие препарата, способствующее нормализации когнитивных функ­ций, нарушенных у пациентов как вследствие тревожных проявлений, так и благодаря воздействию антигистаминных средств, входящих во многих случаях в базисную дерматотропную терапию.
У пациентов в ходе исследования отмечалась также положительная динамика со стороны кожного процесса (с 11,3±2,4 баллов до и 4,4±1,3 – после лечения по ДИШС; р<0,003), коррелирующая с динамикой показателей шкалы ДИКЖ (с 13,7±3,2 баллов до и 3,1±0,4 – после лечения; р<0,003) (рис. 2), что проявлялось прежде всего в виде активной редукции воспалительных и соматовегетативных проявлений. Достаточно быстрому регрессу подвергались гиперемия, отечность и везикуляция; более медленному – шелушение и инфильтрация в очагах поражения.
Ни в одном из наблюдений не было зарегистрировано клинически значимых взаимодействий между Афо­ба­золом и дерматотропными средствами, применявшимися у пациентов изученной выборки.
Заключение
Полученные данные о терапевтической эффективности и побочных явлениях Афобазола у пациентов с тревожными расстройствами в дерматологической клинике свидетельствуют о высокой активности препарата. Афо­ба­зол в большинстве случаев хорошо переносится и не вступает в клинически значимые взаимодействия с ос­нов­ными дерматологическими медикаментозными средствами. На фоне приема Афобазола в сочетании с базисной дерматотропной терапией отмечается значительное улучшение кожного статуса пациентов. Результаты исследования подтверждают целесообразность приме­нения Афобазола при терапии тревожных психогенных реакций у больных хроническими дерматозами.